Песнь победителя [ = Крылья холопа, Берлинский Кремль, Машина террора ] - Григорий Климов

«А, так это же наши», – говорю я. – «Ничего удивительного, что подстрелили».

«Григорий Петрович, нам всё время рассказывали, чтобы мы были осторожнее. Даже рекомендовали шофёра на ночь в машине не оставлять, а то убьют. Ведь тут всё время… Ну, сами знаете, что творится».

«Где это Вы такие вещи слыхали?»

«Нас ещё в Москве предупреждали».

Я не могу удержаться от смеха. «Ну, если в Москве, то это возможно. Здесь же всё выглядит несколько иначе. Во всяком случае, в деревне спать мы будем лучше, чем в комендантской гостинице. Это я Вам гарантирую. К тому же у нас у всех пистолеты».

После долгих уговоров мои спутники соглашаются на риск ночёвки в неизвестной немецкой деревне. Приказав шофёру оставаться в машине, мы отправляемся в путь.

«А где же мы там спать будем?» – снова с сомнением спрашивает капитан. – «Неудобно среди ночи будить людей и вламываться в дом».

«Об этом не беспокойтесь, Виктор Степанович», – беру я на себя роль проводника. – «Первый же дом, на который мы наткнёмся, будет гостиницей. Хотите держать со мной пари?» «Вы, Григорий Петрович, прямо фокусничаете. Отчего Вы так уверены, что первый дом будет гостиницей?» – спрашивает капитан. – «Если будет по-Вашему, то откупорим бутылку коньяка».

«Очень просто. Мы идём по дороге, а у немцев гостиницы всегда стоят у дороги при входе и выходе из деревни. Видите, как просто я Вашу бутылку выиграл?» «Всё-таки вся эта затея мне не нравится», – мрачно вздыхает капитан.

После десяти минут ходьбы перед нами из темноты вырастают неясные очертания моста. Сейчас же за мостом мы видим пробивающийся сквозь щели свет из окон.

«Ну, а теперь смотрите, Виктор Степанович. Кто прав?» – говорю я, направляя луч карманного фонаря на чернеющую над входом узорчатую вывеску с изображением пивной кружки. – «Вот Вам и гостиница».

Через несколько минут мы сидим за столом в зале деревенского гастхауза. Мои спутники недоверчиво озираются по сторонам, как будто каждую минуту ожидая нападения. Зал-гостиная отделан на тюрингский манер – тяжёлая резная мебель из тёмного дуба и масса оленьих рогов по стенам.

Люстры и стенные канделябры тоже сделаны из оленьих рогов. В глубине зала блистает многочисленными никелированными кранами стойка-буфет. За стойкой улыбаются две девушки в белых передниках.

Договорившись с хозяином о ночлеге, мы заказываем горячее кофе. Из чемоданчиков, которые мы взяли с собой, появляются хлеб, колбаса и, наконец, бутылка коньяка, которую капитан захватил в дорогу «против гриппа».

«Ох, Григорий Петрович, выпьем мы, а потом всех нас здесь ухлопают, как куропаток», – тяжело вздыхает капитан, откупоривая бутылку. – «Ну, Вы за всё перед апостолом Петром отвечать будете».

«Хотите, я Вам выдам мой маленький секрет», – говорю я. – «Тогда Вы наверняка будете спать спокойнее. Мне частенько приходилось бывать в командировках. Несколько раз я объезжал всю Тюрингию и Саксонию в сопровождении грузовика с грузом.

В этом случае, действительно, есть опасность и нужно быть осторожным. И вот всегда, когда приближалась ночь, и нужно было останавливаться на ночёвку… Что Вы думаете, я делал?» «Ну, конечно, старались добраться до комендантской гостиницы» – с уверенностью отвечает капитан.

«Так я сделал только один раз. Первый и последний раз. После этого я всегда старался избегать городов, где есть комендатура и советский гарнизон. Я нарочно не доезжал до города, выискивал первую попавшуюся деревню и останавливался в первой попавшейся гостинице».

«В чём же дело?» – заинтересовывается инженер-полковник.

«Так надёжнее всего», – отвечаю я. – «За год моего пребывания в Германии я три раза вынимал пистолет, собираясь стрелять… И все три раза это были люди в советской форме… С целью ограбления», – поясняю я, после некоторой паузы.

«Интересно…» – цедит сквозь зубы капитан.

«Раз я остановился в гостинице для офицеров в Глаухау», – продолжаю я. – «Грузовик, на всякий случай, поставил под окном. Не успел лечь в постель как слышу, что мой грузовик уже демонтируют».

«Забавно…» – вторит инженер-полковник.

«Для меня совсем не было забавно, когда я с пистолетом в руке и в нижнем белье носился по улице», – замечаю я.

«И чем же это кончилось?» – спрашивает инженер-полковник.

«Задержал двух наших лейтенантов и одного сержанта. Вызвал комендантский патруль и сдал их под арест. На утро комендант города мне говорит: «Верю Вам, товарищ майор, но арестованных придётся отпустить. Мне такими мелочами заниматься некогда.

В следующий раз советую Вам поступать так. Подождите, пока разберут автомашину. Чтобы были вещественные доказательства. Потом перестреляйте всех на месте и вызовите затем нас. Мы протокол составим и Вам ещё спасибо скажем. Жаль, что Вы в этот раз погорячились».

В это время в зал входит элегантная молодая женщина. За ней следует мужчина. Они садятся за столик напротив нас и закуривают. Дым от сигарет голубыми волнами поднимается кверху.

«Всё это хорошо», – говорит капитан. – «Но мне здесь одно не нравится – публика слишком хорошо одета. Посмотрите на этого типа, что с дамой напротив? Наверное, все бывшие крупные нацисты. Попрятались здесь в глуши, а мы вот теперь в их гнездо попали. Заметили вы кучку молодых парней – зашли, пошептались и опять ушли! Все это мне кажется очень подозрительным».

«Ну, тогда пойдемте спать», – предлагаю я. – «Утро вечера мудренее».

«Ох, спать», – морщится инженер-полковник. – «Надо будет посмотреть, куда окна выходят».

Когда мы поднимаемся на верхний этаж в отведённые нам комнаты, инженер-полковник и капитан начинают рекогносцировку. Они открывают и закрывают окна, потом проверяют прочность задвижек. «Нам говорили, что здесь ручные гранаты в окна бросают», – поясняет капитан. Затем он выходит в коридор и пытается проверить, не заняты ли соседние комнаты вервольфами. В заключение он пробует прочность запоров на дверях.

«Ей Богу, Виктор Степанович, глядя на Вас, мне тоже страшно становится», – говорю я. – «Может быть, у Вас особое чутье на всякие приключения».

Мои спутники занимают одну комнату. Мне приходится устраиваться в комнате рядом. В первый раз за время моего пребывания в Германии я чувствую некоторую неуверенность. Закрыв дверь на задвижку, и поразмышляв минуту, я вынимаю пистолет из портфеля и кладу его под подушку. Затем я тушу свет и ныряю под пуховики.

На следующее утро я стучу в дверь моих соседей. Из-за двери раздаются сонные голоса, затем громыхают запоры. Мои спутники с трудом вылазят из постелей. Оказывается, они ещё долго после полуночи сидели, совещаясь, спать ли им раздевшись или одевшись. Теперь же, при свете солнца, все их страхи и опасения рассеялись, и они даже подшучивают друг над другом.

«Виктор Степанович, расскажи, как ты ночью в уборную с пистолетом ходил?» – лукаво подмигивает инженер-полковник.